Новенький. Авторская предыстория к игре ГОТИКА

– О, Иннос! – вскричал шедший впереди меня стражник, внезапно останавливаясь, так что я едва не налетел на него. – Какой же он огромный!

Я хотел было сострить по этому поводу, но и сам застыл как вкопанный, поражённый величием открывшегося зрелища. Вот она, Долина Рудников, яремная вена Хориниса. Источник магической руды, без которой зеленомордые твари, которых мы называли орками, давно уже захватили бы всё ещё агонизирующее сопротивлением в этой войне королевство. До сих пор чаша весов не склонилась, насколько это было мне известно, ни на одну из сторон – захватчикам противостояли элитные воины королевства, паладины, мечом и светлой магией наносившие оркам значительный урон, что позволяло им удерживать свои позиции. Удерживать, но не более того.

Весь Миненталь – истинное название этого места – покрывал огромный магический купол, простирающийся на десятки миль вокруг рудников, на которых работали тысячи заключённых, им удерживаемых. Его могучая сила лишала их всяких надежд когда-нибудь выбраться оттуда – купол убивал любого, кто делал попытку вернуться на свободу. Он искрился и играл различными оттенками синего, оставаясь при этом прозрачным – от тёмно-лилового до небесно-голубого, добавляя захватывающей картине ещё большую зрелищность. Время от времени внутри этой магической сферы ударял электрический разряд – и от этого становилось жутко, ведь на утреннем небе не было ни облачка.

Стражник, который шёл передо мной, впервые попал в Долину Рудников как, впрочем, и я. Несомненно, теперь ему будет, что рассказать своим товарищам в пивной после отбоя, тиская какую-нибудь мясистую подавальщицу за отвислый бок. Что же касалось меня, то мой отбой уже наступил. И длиться он обещал примерно… до конца моей жизни. Об этом красноречиво свидетельствовали кандалы на моих запястьях и зорко следившие за каждым моим движением крепкие парни из городской стражи. Они любезно согласились с решением их командира конвоировать меня на каторгу. Да и судья, поднявшийся в такую рань – и явно недовольный этим – тоже не на прогулку сюда вышел, разряженный и надутый как фазан.

– Продолжаем движение! – раздался его крикливый голос, раздраженный этой недолгой задержкой.

– Я согласен, – подал голос я, – посмотрели и будет! Идёмте скорее обратно в город, возьмём по пиву – так и быть, я угощаю – поделимся впечатлениями…

– Молчать! – взвизгнул судья, и, оставив радужный след, в лучах поднимающегося солнца брызнула его слюна. – Вонючий каторжник, как ты смеешь вообще…

– Свинка, свинка, покричи! Свинка, свинка, не молчи! У-и-и-и!!(*) – пропел я издевательскую песенку кабацких забияк, желающих вывести из себя свою жертву, чтобы, вполне законно избив её как будто для самозащиты, обобрать до нитки. Тотчас лицо судьи побагровело, а заплывшие жиром свиные глазки превратились в щёлочки. Он тщился что-то сказать, но не мог произнести ни слова – вероятно, слишком велик был выбор оскорблений и ругательств, которыми он желал бы меня наградить за мою дерзость. Грубый тычок кулака заставил меня проглотить последующие куплеты и на время заткнуться. Ничего личного, конечно, стражник просто выполнял свою работу. Если б он этого не сделал, вполне возможно, судья написал бы коменданту на него кляузу. Мол, недолжным образом ограждал высокое должностное лицо от нападок грязного животного, для быстроты произношения называемого заключённым.

И хотя терять мне теперь было уже совершенно нечего, настаивать на дополнительной порции тумаков, продолжая изводить судью, я не имел особого желания. Моё измученное тело и без того было сплошь покрыто ссадинами и синяками, а голову венчала приличная шишка. Всё это я получил в награду за попытку сорвать поимку опасного преступника и сопротивление в дальнейшем собственному моему аресту. Нужно заметить, что последнее мне не удалось, иначе в это раннее утро я бы не восхищался видами Миненталя, зато первое – вполне. У меня были все основания считать так. Перед тем, как меня вырубил тот здоровяк из городской стражи, я видел, как Амели бросилась с пирса в воду. Когда же она вынырнула, то, несмотря на своё ранение, уже была далеко. Так что, выпустив ей вдогонку несколько болтов из лёгких арбалетов, её преследователи смогли вплотную заняться моей персоной. И, надо сказать, крайне результативно. Оружия приличного при мне не было, да и будь оно у меня, для их уровня бойцом я был никудышным. Дубинка, что была у меня, подходила разве что для отпугивания гигантских лесных крыс, полевых хищников и защиты от задир, ошивающихся в портовых кабаках. И, как показала практика, крайне малоэффективна против обученных, дисциплинированных воинов, облачённых в доспехи и имеющих на вооружении острые боевые мечи. Один из таких мечей как раз и угодил мне прямёхонько по черепу. Удар был направлен плашмя, иначе в тот же день мною закусывали бы мясные жуки в компании кротокрысов. Вспыхнувшая разными красками, сразу погасшими, непроглядная тревожная тьма плотным мешком накинулась на моё сознание.

Амели нельзя было не восхищаться. Она была ловка, хитра, проворна, имела стальные нервы, прекрасно владела отмычкой и кинжалом – идеальная воровка, каковой она и являлась. А кем был я? Неприкаянным бродягой, пропивающим в кабаках заработанные наймом деньги и свою молодость. Я был пока ещё недурён собой, за словом в карман не лез, и кулаки мои, набитые не в одной потасовке, были крепки – всё, что нужно для разгильдяя-неудачника, не особо задумывающегося, куда несёт его течение жизни. Дубинка, болтающаяся у меня на поясе, была веским аргументом там, где не помогали слова и кулаки, а применять любое из этого набора я никогда не стеснялся.

Но в один из дней я наткнулся на неё. Да, именно – буквально налетел, ведь я был по обыкновению пьян, и, выходя из кабака, уже не разбирал дороги.

– Эй, поосторожнее, красавчик, – прошелестел у меня над ухом певучий голос.

С трудом я поднял голову и, собрав в кучку разбегающиеся глаза, увидел недурную… грудь, теснившуюся в кожаной безрукавке, стянутой спереди шнуровкой. Приложив ещё некоторое усилие, я всё-таки изловчился направить взгляд на лицо говорившей – этак по-птичьи повернув голову и стараясь как можно дольше не уронить её обратно. По-крайней мере, насколько это было возможно.

– Быть может, отойдёшь в сторону? Я тогда смогу пройти внутрь, а ты получишь поощрительный приз: возможность увидеть меня с другой – и тоже весьма неплохой – стороны… ты же не будешь делать глупости, малыш?

При неровном свете факела её глаза сверкнули аквамариновым блеском и заискрились смехом, но в глубине их с последними словами девушки тенью мелькнула стальная угроза, которую невозможно было игнорировать. Не произнеся ни слова, я отступил в сторону. Конечно, не из-за её слов и таившейся в ней некоей незримой опасности. Просто выпитый за сегодняшний вечер грог начисто лишал меня любой возможности спорить, замотав мой язык в тугой узел и засунув его туда, куда вряд ли заглядывает солнце. Не говоря уж о каких-то иных действиях. Затуманенным взглядом я проследил её путь за ту сторону двери. Моя невольная собеседница не обманула. Там действительно было на что посмотреть. И я смотрел – до тех пор, пока не захлопнулась грубо сколоченная дверь. Глупо ухмыляясь, я развернулся вон от таверны и, глубоко вздохнув… сблевал. Прямо на сапоги возникшему откуда ни возьмись стражнику. По-моему, это был стражник…

Спустя пару секунд я уже отдыхал у бочки с водой, стоявшей на углу таверны. Надо мной возвышался, швырнувший меня туда, словно котёнка, здоровенный детина и плескал себе на сапоги водой, стараясь смыть с них содержимое моего желудка. Двое его приятелей стояли поодаль и негромко потешались над товарищем, что, конечно, не добавляло ему настроения. Текущая с его обуви вода приятно охлаждала моё воспалённое лицо, и было абсолютно наплевать на то, что она с собой несла, и на те ругательства, что изрыгал в мой адрес этот хам. Действительность стала несколько более реальной, хмель понемногу отступал. Стало легче соображать, и обозначилась резкость окружающих предметов. В теле, правда, чувствовалась слабость, но с этим можно было мириться. С грацией опрокинутого полевого хищника я перекатился со спины на бок, и со второй попытки поднялся на ноги. Стражник уже закончил своё омовение и, бросив в меня ещё парочку заурядных солдатских ругательств, направился в таверну, шикнув на своих напарников. Те послушно замолчали и затрусили за ним.

Холодная вода лезла мне в нос и уши, и уже стало не хватать воздуха, когда я, наконец, вынул свою гудящую голову из бочки. Ручейки заструились мне под грубую рубаху подённого рабочего. Теперь я чувствовал себя намного лучше, и по мере того, как в голове прояснялось, в неё, отчаянно извиваясь, червём заполз логичный вопрос – что делает стража в этой части города?

В тот же миг из кабака донёсся треск ломающегося дерева и звон стали.

И Белиар меня раздери, если я знал, отчего вдруг рванул на звуки схватки, вынимая по пути из-за пояса свою верную дубинку.

– Но что стража делала в том кабаке?! Насколько мне известно, они не рискуют заглядывать в портовый район…

– Верно, стража и не заглядывает.– Амели окинула меня взглядом, от которого мне стало жарко, и улыбнулась, как улыбаются маленькому ребёнку, который, впрочем, не настолько маленький, чтобы не знать элементарных вещей, – Это были ополченцы. Ополчению всегда поручают опасную и грязную работу, от которой отлынивают стражники, сидя в казармах и ничего не делая. И ополченцы берутся за неё. Ведь им хочется выслужиться и стать такими же стражниками, чтобы тоже сидеть и ничего не делать. Что, болит голова-то?

Она раскрыла свою потрёпанную, но крепкую заплечную сумку и извлекла оттуда бутылку, наполненную мутной сизой жидкостью. Зубами вырвав из неё пробку, Амели сделала порядочный глоток, после чего передала бутылку мне.

– Крестьянский самогон. – ответила она на мой немой вопрос, – Ночевала на одной ферме, недалеко от города, и это нашлось у добрых хозяев. – она сделала невинное личико, – Нет, я не украла его… просто за него не заплатила (**).

Я отхлебнул ядрёного напитка, чувствуя, как по внутренностям разливается благодатный огонь, лёгким маревом окутывая боль, нещадно пульсирующую в голове с тех пор, как стал сходить хмель. Отдавал он, правда, свинарником, но кто сказал, что бывают лекарства, приятные на вкус?

– Благодарю, голова едва не треснула… – я удовлетворённо рыгнул, и передал бутыль хозяйке. Она отрицательно мотнула головой.

– А вот несчастному ополченцу, похоже, грозит более длительное похмелье от знакомства с твоей дубинкой.

– Ага, головы их без шлемов не такие крепкие, оказывается, – проговорил я между глотками, ощущая приближение нового опьянения, – но этот здоровяк, похоже, выживет.

Я мстительно улыбнулся, припоминая, как вернул должок тому самому ополченцу, что уложил меня отдохнуть у дождевой бочки. С лихвой, надо сказать, вернул.

– Но ты не ответила на мой вопрос… правда, ответ на него я, похоже, знаю. Искали они там тебя.

Амели задумчиво поглядела на огонь костра, который мы разожгли в небольшом гроте на берегу моря за городской стеной, куда сбежали после переполоха в таверне.

– Искали они искусного вора, сумевшего днём снять ключ с пояса хозяина того дома, куда этот вор собирался наведаться ночью, чтобы… там немного прибраться…

– Вероятно, там было просто невыносимо много мусора, раз этот вор не смог ничего вынести! – ухмыльнулся я, поглядывая, какой эффект произведёт моя острота.

– Но кое-что этот вор всё же вынес… – многозначительно проговорила Амели, но я снова перебил её.

– Ага, длинный хвост из хозяина дома и отряда ополченцев в нагрузку – да уж, знатная пожива искусного вора! – алкоголь уже в достаточном количестве впитался в мою кровь, и меня несло.

– Просто этот жирный бурдюк отчего-то вернулся раньше обычного из таверны…

– Ну, что ж, это, конечно, всё объясняет – вору просто не дали проявить его искусство в полной мере, ай-яй, нехорошие такие…

По тому, как досадливо поморщилась девушка, я понял, что допёк её, и это было довольно приятно осознавать, ведь всё это время она держалась несколько надменно, что мне, конечно, ничуть не нравилось. Не привык я, чтобы какие-то вертихвостки, пусть и столь искусные в фехтовании, как я сумел убедиться недавно, задирали передо мною нос. И всё же, она не смахивала ни на одну из тех особ, что я знавал за долгие годы своих мытарств, это уж точно. Она не была ни портовой развязной шлюхой с их извечными однообразными шуточками, ни кабацкой расплывшейся подавальщицей с осоловелым от вечного похмелья взглядом. Не походила Амели, конечно, и на сходящую с ума от скуки горожанку, решившую развлечься интрижкой на стороне, пока её муженёк днём торчит в свое лавке, а после, вечером, пропивает навар, забыв о благоверной. Нет, это была настоящая авантюристка до мозга костей, соответственно себя и державшая, и то, что я несколько пообломал её гордость, польстило моему самолюбию, раздутому дармовым пойлом.

– Ты что, собираешься так и сидеть здесь, наливаясь моим самогоном? – она вдруг резко и без перехода сменила тему, и голос её принял деловой отрывистый тон.

Я неопределённо пожал плечами

– А что делать? Когда у меня похмелье, я привык его лечить. А здесь, тем более, это можно сделать бесплатно. К тому же, в городе сейчас мне появляться опасно – тебе спасибо, так что только это и остаётся…

– Бесплатно, как говорится, лишь сыр в мышеловке, – заметила Амели.

– Скажи-ка лучше, за каким сыром тебя понесло в таверну вместо того, чтобы забиться в какую-нибудь нору, да хотя бы вот в эту, и отсидеться там. Если ты знала, что на уши поставлено ополчение…

– Владелец таверны узнал меня за два дня до этого – едва я объявилась в городе. И пришлось согласиться поработать на него, чтобы не раскрылся секрет. – Амели оценивающе оглядела меня с головы до ног, словно впервые увидела. Она как будто прикидывала, стоит ли открывать мне некую тайну. – То, что было нужно ему, я достала. Но в городе всё ещё остаётся то, что нужно мне, то, ради чего я здесь… И, Белиар бы побрал этого трактирщика, теперь я в подвешенном состоянии благодаря ему. Мои заказчики будут весьма недовольны, если поймут, что я не справилась с их маленькой прихотью.

Мой мозг уже был порядком затуманен самогоном, и всё же что-то не давало ему полностью предаться удовольствию наступающего опьянения. Что-то не складывалось в приключении Амели…

– Если тебя узнал трактирщик, значит, что о тебе уже идёт слава, ты не впервые в этом городе и наверняка о тебе наслышана городская стража, следовательно, за твою поимку назначена награда…

– Эй, парниша, к чему ты клонишь? – недобрые нотки зазвенели в голосе девушки. Она вся подобралась, как пантера перед прыжком, а пальцы её правой руки легонько поглаживали эфес длинного кинжала.

– Расслабься, милая, я клоню к тому, что, должно быть, у них есть хороший осведомитель. Ополчение явно было в курсе, где тебя искать после того, как ты облажалась…

– Гоблина тебе в постель, ты ведь прав – я сбросила их с хвоста на Рыночной площади, но они всё равно пришли почти сразу после того, как я появилась в таверне …

– А теперь послушай, что я тут подумал по этому поводу, – я с сожалением поглядел на ополовиненную бутыль и отставил её прочь. Почему-то мне казалось, что напиваться по обыкновению в дым сегодня не следовало, – Награда за любого преступника нынче велика. Спасибо указу Робара II, согласно которому любой нарушитель общественного спокойствия, не зависимо от тяжести вины, после поимки должен быть отправлен на рудники Хориниса. Как говорится, перед законом все равны. Так вот, что если твой трактирщик просто напросто решил поиметь двойную выгоду? Решает своё дельце с твоей помощью, а затем тебя же сдаёт ополчению и получает от их командира звонкую увесистую благодарность. У него двойная прибыль, а у тебя всё богатство рудников Миненталя – без права им воспользоваться, разумеется…

Острый, длинный, тонкий и быстрый клинок мелькнул в отблесках затухающего забытого костра и с силой впился в землю. Лицо девушки было искажено бешеной гримасой.

– Белиар, где была моя голова?! Если ты прав, недолго ему осталось наслаждаться своей удачной сделкой – я перережу ему глотку так, что он будет долго захлёбываться собственной кровью, а я в это время буду смотреть в его глаза и улыбаться…

– Какая ты кровожадная, – фальшиво ужаснулся я, – эй, я ведь только предположил…

– Да нет, у тебя котелок варит неплохо… В любом случае, его товар всё ещё у меня, и знаешь, – Амели улыбнулась мне, и в этой улыбке было столько же радушия, сколько у змеи, увидевшей на пороге своей норы мышь, – будет просто невежливо не нанести ему повторный визит. Вернуть, так сказать, должок.

Она какое-то время глядела на багровые угли затухшего костра.

– Послушай, раз уж мы теперь в одной лодке, почему бы тебе не помочь мне? Ты мог бы гораздо большего добиться, если бы хоть немного смыслил в замках и чужих карманах. Если всё сегодня пройдёт гладко, то позже ты повысил бы с моей помощью свои знания об этом.

Я молчал, слегка опешивший от её предложения, Амели же приняла это за колебания.

– Если нет, можешь проваливать. До сих пор я справлялась одна, думаю, и в этот раз проканает.

– Я согласен, – просто ответил я, и тут же широко улыбнулся ей, – если ты обещаешь не сбегать сразу после дела.

Она рассмеялась.

– Обещаю, ты не пожалеешь!

Почти полностью скрытый ночной мглой я ждал недалеко от того окна, в которое забралась Амели. При этом ни один звук не нарушил царящей вокруг тишины. Только время от времени по брусчатке раздавались размеренные шаги патруля. Моя задача заключалась в том, чтобы ответить на условный свист девушки, когда она станет возвращаться назад. При этом удостоверившись, что рядом нет стражи. В противном случае, просто молчать, пока патруль не уйдёт достаточно далеко. Если же в доме поднимется шум, я должен был смываться, не дожидаясь её, к уже известной мне пещере и там ждать до рассвета. Если она не вернётся, делать то, что сам решу для себя.

– Но я вернусь, можешь не сомневаться, – заявила она, хитро усмехаясь, – сбегать от стражи это одна из особенностей моей профессии. И эту особенность я освоила настолько же хорошо, как и всё остальное в ней.

– Но я мог бы…

– Ты, уж извини за прямоту, можешь спутать мне карты, путаясь под ногами.

Я сделал оскорбленный вид и промолчал. Но она была права – в ловкости с ней мне не ровняться. Как и во всём остальном. По сравнению с ней я был тюфяк тюфяком.

Прошло уже некоторое время, и я уж было начал волноваться, не случилось ли что-то непредвиденное там, в доме, несмотря на то, что оттуда не доносилось ни звука. Мои нервы были на взводе, и каждый раз, когда мимо проходил стражник, холодный пот ручьём лился по моей спине. Всё-таки, я не был профессиональным вором, к тому же, наверняка к описанию Амели добавился и мой портрет – после недавней схватки в кабаке. И если меня сейчас обнаружат в кустах у чужого богатого дома под распахнутым окном…

Из окна послышался лёгкий шорох. Я напрягся, готовый броситься бежать. Это была Амели. Вопрос об условном свисте готов был уже сорваться с моих губ, но она громко и резко прошептала.

– Уходим врозь!

Спустя мгновение из дома донесся протяжный громкий крик, полный страха и отчаяния.

– Убийца! Стража, в доме убийца!!

Неслышной тенью мимо меня промелькнула гибкое тело моей сообщницы, и растворилось в сумраке. С соседних улиц уже слышался топот тяжёлых ботинок и бряцанье оружия – скоро должна была появиться стража, а я всё ещё был здесь!

В доме, на верхнем этаже, замелькали огни.

Что было сил я проносился по малознакомым мне улицам, надеясь, что я не заблудился, и правильно выбрал направление в сторону порта. Вскоре начало колоть под ложечкой, и с каждым шагом жжение в нетренированных легких становилось невыносимее – как будто мне в рот задували мехами угли из кузнечной печи. Во рту появился отвратительный медный привкус, а ноги стали заплетаться. Бежать было больше невмоготу. Я свернул за угол ближайшей хибары и сполз по её стене на корточки, стараясь отдышаться, и ощущая как горячая, тягучая слюна сбегает по подбородку. Я не слышал за собой звуков погони – они ушли куда-то в сторону, но не утихли окончательно. Очевидно, стража кружила по порту в поисках нарушителя.

Молоты в моих ушах стихали, дыхание переставало рвать горло, лишь ноги дрожали, выдержав такой рывок надо сказать, с честью. Прошло несколько минут, прежде чем я осознал, что примерно в квартале отсюда идёт схватка. Не будь я участником недавних событий, то счёл бы, что это обычные разборки между портовыми завсегдатаями кабаков. И теперь мне хотелось бы так думать – слишком много всего произошло за прошедшие двое суток, но я понимал, что всё иначе. Как будто в подтверждение этого, я услышал вскрик – такой обычно звучит, если один из дерущихся получает чувствительную, но не слишком опасную рану. Женский крик. Моё измученное тело мгновенно взвилось, и через секунду я был уже на ногах, а через миг бежал что есть духу на звуки борьбы. Уже второй раз за последние два дня.

Амели отбивалась от двоих наседавших на неё стражей, с поразительной скоростью уворачиваясь от их разящих клинков, и нанося ответные удары своим сверкающим как молния кинжалом. Третий стражник корчился, истекая кровью, на камнях пирса. Судя по количеству вытекшей из него крови, жить ему оставалось совсем немного.

Молча подскочив к дерущимся, я что было сил врезал дубинкой по занесённой руке одного из нападающих на девушку стражей – от перелома её защитил прочный клёпаный напульсник из кожи глорха. Но всё же мой удар не пропал зря – в ту же секунду кинжал Амели черканул его по незащищённому лицу, лишь немного не дотянув до шеи стражника. Реакция у него была что надо. Но и она не смогла его спасти от следующего моего удара – раздался противный хруст, и стражник, покачнувшись, замотал головой, оглушённый, из его открытого рта выпало несколько зубов в сопровождении потока крови. Амели тем временем едва успела избежать атаки второго бойца, отпрыгнув назад и как-то неловко приземлившись. Я понял, что ранена она была в ногу.

– Беги! – выдохнул я, краем глаза заметив приближающиеся к пристани огни, слыша отрывистые команды и бряцание доспехов.

Вновь уклонившись от меча, девушка змеёй метнулась вперёд. Противник рухнул у её ног – она исхитрилась достать его через подмышечный зазор в доспехах. Моя дубинка тем временем с треском обрушилась на череп ещё не пришедшего в себя стражника, потерявшего при первом ударе свой шлем. Его ноги подогнулись, и, сделав два шага, он бесформенной массой рухнул в воду.

На секунду мы с Амели встретились взглядами. Но времени на сантименты не было – прибывшее подкрепление, ощетинившееся клинками, уже брало нас в кольцо. Вокруг мелькали факелы и слышались угрожающие крики.

– Спасибо, хотя это было и глупо… – улыбнувшись мне, Амели исчезла в тёмных водах гавани.

Но и этого было достаточно. В меня словно влились новые силы, и я повернулся к окружавшим меня стражам, среди которых немало было и ополченцев.

– Ну что, девочки, потанцуем? – прохрипел я, и взмахнул над головой дубинкой.

Танцевали мы страстно, но недолго. Через несколько секунд я лишился своего оружия, а затем и сознания.

И вот я почти каторжник. И до того момента, как уберётся это «почти» осталось совсем немного. Вот показалась платформа с лебёдкой, на которой доставляли на рудники тех, кто не сладил с суровым военным законом вместе с необходимыми товарами, которые требовали захватившие Миненталь в свои руки каторжане в обмен на добытую ими магическую руду.

Вдруг я увидел то, отчего моё сердце замерло, а зубы сжались в нехорошем предчувствии. «Неужели они и её схватили», пронеслось в голове. Не отдавая себе отчёта в том, что я делаю, я рванул к платформе, начавшей свой траурный спуск. Там, среди груды всяческого барахла и ящиков, извивалась связанная по рукам и ногам девушка в кожаной безрукавке, чьего лица я не мог разглядеть, как ни старался.

Меня свалил на землю тяжёлый удар в ухо – мир взметнулся на дыбы, а вокруг раздался хохот моих стражей и тех, кто уже находился здесь.

– Гляди-ка, ему не терпится! Успеешь, червяк…

Я беспомощно барахтался, пытаясь встать, но всё новые тычки кулаками и армейскими сапогами не давали мне сделать это.

– Остановитесь! – вдруг послышался властный голос. Кое-как я поднялся на трясущиеся ноги и огляделся. К нам приближался человек – судя по одеянию маг.

– Перед тобой высший маг Огня, кланяйся, ублюдок! – прошипел мне в ухо судья, а стоявший рядом стражник схватил меня за ворот и снова швырнул на землю. Я поднял затуманенный взгляд, всё ещё ощущая звон в ушах. Тёмные проницательные глаза мага внимательно изучали меня. Что ж, мне терять было нечего.

– Быть может, исполнишь последнюю волю заключённого, – я нагло ухмыльнулся, поднимаясь с земли, – и превратишь вот этого в мясного жука?

Я кивнул на стражника, и по лицу последнего разлилась смертельная бледность. Но маг не обратил на мои слова никакого внимания, лицо его всё так же было непроницаемо.

– Ты смягчишь свой грех перед Инносом, – промолвил он негромким глубоким голосом, – если сможешь передать это послание высшему магу Огня Миненталя.

Я пожал плечами.

– Быть может, тогда отправим вместо меня судью? Ему привычнее возиться с бумажками. – Я мило улыбнулся судье. – Тем более, там его будут окружать сплошь знакомые лица!

– За то, что доставишь послание в целости, то есть, не сломав эту печать на нём, – повысил голос маг, – сможешь попросить у находящихся там магов Огня любую награду. – Он сурово поглядел на меня, и я проглотил рвущуюся наружу новую дерзость. – В разумных пределах, разумеется. Решай скорее. Это дело чрезвычайной важности.

– Ладно. Но пусть снимут это для начала, – кивнул я на свои кандалы. Судья сжался и отступил на шаг, когда маг кивнул моим конвоирам и те расковали меня. Нужно сказать, что у меня и вправду были определённые планы, связанные с недалёким будущим судьи. Я собирался в последний момент сигануть с обрыва в поблёскивающее внизу озерцо, прихватив с собой эту жирную свинью. Таким образом, у меня появилась бы отличная разменная монета в самом начале знакомства с обитателями колонии. Однако, моим планам не суждено было сбыться. Едва маг передал мне бумаги, как, спустя секунду, я уже летел вниз в полном одиночестве, направленный туда тумаком того самого доброго солдата, что так и не стал мясным жуком. Холодная вода заглушила летящий мне вслед одобрительный хохот остальных.

Я выбрался на песчаный берег.

Сквозь заливающую глаза воду, текущую с волос, я разглядел ухмыляющуюся рожу прямо перед моей физиономией. Затем удар в челюсть погрузил меня в колышущееся море мрака.

Боевое крещение заключённого Долины Рудников было принято.

___________________________________________________

(*) "Свинка,свинка..." - слова из песни гр. НОГУ СВЕЛО!

(**) "Эти товары не украдены, просто за них не заплатили" - цитата из фильма "Карты, деньги, два ствола"

23. 03. 10/30.05.10.